Творцы апокрифов - Страница 123

123

— Вы его знаете? — насторожился Гай, мгновенно припомнив, как отзывался о германце Мак-Лауд.

— Как я уже говорил, я знаю многих сильных и слабых мира сего, — отмахнулся мессир де Гонтар. — Помнится, он даже как-то рискнул вступить со мной в диспут о судьбах мира… Так вот, герр Райхерт сумел бы вам кое-что растолковать даже лучше, нежели я, ибо он — лицо заинтересованное.

— В чем? — быстро осведомился сэр Гисборн.

— Спросите его сами при встрече. Думаю, для вас это будет весьма поучительная беседа. Так вот, я предлагаю вам хоть раз в жизни серьезно задуматься. Помните, что выбор есть всегда, и мир не сошелся клином на Палестине. Подвиги и славу всегда можно найти в другом месте.

— Где, здесь? В Лангедоке? — Гаю показалось, будто он начинает что-то понимать, улавливать ту обычно ускользающую от него связь между словами и подлинными устремлениями людей. — Вам почему-то необходимо, чтобы мы остались в Ренне? Это связано с архивом? С угрозой раскрытия секретов де Транкавелей? Или с тем, что произошло прошлой ночью? Мак-Лауд видел вас — вас и волкодлака, так?

— Вы задаете слишком много вопросов, — с легкой укоризной произнес седой человек в черном костюме непривычного фасона. — Хотя сами знаете ответы на большинство из них. Кроме того, подобно вашему приятелю Гунтеру фон Райхерту, вы переоцениваете значение собственной скромной персоны. Вы — головная боль графа Редэ и его наследника, а не моя. Просто случаются времена, когда одной личности, даже самой заурядной, удается повернуть предписанный ход мира. Добавьте сюда то немаловажное обстоятельство, что нынешнее Творение пока не имеет жестких ограничений…

— Что, простите? — рискнул переспросить сэр Гисборн.

— Неважно, — резко бросил мессир де Гонтар. — Просто имейте в виду, что у вашей компании имеется небольшой шанс стать чем-то большим, нежели незамысловатыми искателями приключений на королевской службе. Вы можете упустить этот шанс… а можете схватить его за скользкий хвост, обуздать и заставить везти в нужном направлении. Хотите узнать, что ожидает вас в столь чаемой Святой Земле, куда вы так упорно стремитесь? Не хочу никоим образом задеть вашу родословную, милорд Гисборн, но вы — северянин. Длинная череда ваших предков привыкла жить при холодных зимах и довольно блеклом летнем солнышке, и передала это ценное умение вам. Солнце Палестины наградит вас через месяц непрекращающейся головной болью. Франкские лекари ничего не смогут для вас сделать, вы стиснете зубы, затолкаете вашу истекающую кровью гордость поглубже, и поползете к вашим противникам — арабам. О да, они вам помогут, но эта помощь обойдется дороже, нежели вы думаете. Но продолжим! Я не отрицаю, что вам может повезти и вас минует сия чаша. Вы наконец отправляетесь в поход, весь такой из себя освободитель Гроба Господня. Вокруг потянется песок, только песок и ничего кроме песка. Тухлая вода, гнилое мясо, заплесневелая мука, червивые фрукты, но чаще всего — полное их отсутствие. Вскоре, извините за вульгарные подробности, вас начнет куда больше беспокоить состояние вашего желудка, нежели спасение Иерусалима. Но даже не это самое страшное. Страшно другое — презрение. Вас будут презирать европейцы, прижившиеся в Святой земле и ставшие ее частью, вас будут презирать ваши якобы товарищи по оружию — вы, сами того не замечая, отравляете им жизнь своим вмешательством в их дела и представляете опасность, поскольку молоды, полны сил и нахальства. Наконец, вас будут презирать враги — за ваше полнейшее незнание того, куда вы попали, и нежелание даже пытаться это узнать. Восток — совершенно иной мир, сэр Гай, со своими законами, тысячелетними традициями и другими взглядами на жизнь. С другим Богом, в конце концов. Хотите узнать, чем кончится ваше геройствование? В одну прекрасную ночь на ваш лагерь — безобразно обустроенный и почти неохраняемый, потому что стража либо мается животами, либо дуется в кости на последний бурдюк воды — совершенно случайно наткнется едущий по своим делам арабский отряд и решит во славу Аллаха покрошить вас на мелкие части. Вы не успеете даже сказать «Ой!», как ваша блистательная несостоявшаяся карьера рухнет, а там, где заканчиваются все пути, вы честно и кратко скажете: «Я отправился в Крестовый поход, обосрал половину барханов Палестины и был убит в ночной стычке, не успев даже схватиться за меч». Точка, конец рассказа. Я ничего не преувеличил, скорее, даже преуменьшил.

— Возможно, — согласился Гай, слегка передернувшись при мысли, что хотя бы половина из услышанного вполне может оказаться правдой. — Но я постараюсь как-нибудь пережить эти неурядицы. Все идущие в Палестину заранее знали, что их путь не будет устлан коврами и розами.

— Ну-ну, — презрительно хмыкнул мессир де Гонтар. — Я с удовольствием послушаю, что вы будете говорить спустя полгода. Будет познавательно взглянуть, как быстро меняются людские ценности, — он поднял голову и прислушался к чему-то, недоступному Гаю. — Не смею больше отнимать ваше драгоценное время.

— И все? — опешил сэр Гисборн.

— Я ведь не странствующий торговец, — снисходительно проговорил гость, поднимаясь. — Предоставляю вас вашей собственной судьбе. Если вы достаточно разумны, найдете выход и без моих подсказок.

— А… А можно вас спросить? — отважился Гай, тоже выбираясь из-за стола. — Скажите, семейство де Транкавель… они катары? То есть эти, «сочувствующие»? Вы поэтому оказываете им покровительство? Они признают вас равным с…

— Понятия не имею, — равнодушно отозвался мессир де Гонтар, привычным жестом поправляя свой роскошный берет. — Меня не интересуют мелочи наподобие вероисповедания. Я обращаю внимание лишь на образ мыслей, хоть немного разнящийся с общественным. С этой точки зрения благородное семейство графа Редэ выгодно отличается от прочих смертных. У них всегда хватало смелости иметь собственное мнение и отстаивать его. Кроме того, ваша всепрощающая и всемилостивейшая Церковь нанесла им глубочайшее оскорбление, которое не забывается даже по истечении нескольких веков и смывается не одним потоком крови.

123