Творцы апокрифов - Страница 55

Мессир Бернардоне и порученные ему девушки успели приобрести у уличного разносчика кулек мелких оранжевых слив, и в кратких паузах между сплетнями и новостями быстро расправлялись со своей покупкой. Спустя миг текший вниз по улице людской поток подхватил увеличившуюся на двух человек компанию и повлек за собой, то вверх, то вниз по склонам застроенных домами холмов, устремляясь к сердцу города — базилике Сен-Серпен, обители небесного покровителя столицы, святого Серпена.

* * *

Праздник катился по проторенной за несколько столетий дороге, а сэр Гисборн все больше погружался в темную пучину глухого недовольства. Он не собирался оспаривать права горожан отмечать нынешний день так, как заведено здешними порядками и обычаями, но не мог отделаться от ощущения неправильности происходящего. Слишком варварски роскошным, слишком языческим выглядело это празднество, слишком яростно надрывались жестяные трубы и вызывающе сияло золотое шитье на одеяниях здешнего епископа и его свиты. Недавно отремонтированные, еще не тронутые ни копотью, ни налетом времени мраморные стены и скульптуры собора Нотр Дам де Тор отсвечивали такой первозданной, непорочной белизной, что глаза начинали слезиться. Осеннее солнце дробилось в витражах розетки над распахнутыми воротами главного портала и в полукруглых окнах. Теплый ветер перебирал ленты и кисточки на знаменах гильдий, заставлял трепетать узкие длинные язычки разноцветных баннеролей местного дворянства, уносил ввысь сизоватый дымок горящего ладана.

Довольно быстро Гай выяснил две неприятные вещи: во-первых, он не приметил, когда и как потерял в толпе своих попутчиков; во-вторых, от обилия ярких красок, запахов и звуков у него разболелась голова. Ему хотелось выбраться с зажатой между высокими и узкими домами площади, вдруг напомнившей ему загон для овец, однако он терпеливо дождался конца мессы, когда внимание публики перекинулось на начавшееся представление, и только тогда начал проталкиваться ближе к зданиям и темневшим между ними переулкам. Он не сомневался в том, что Франческо, например, не двинется с места, пока не прозвучит последнее «Amen» и последняя реплика с помоста, где идет представление, сознавал, что поступает не слишком хорошо для верного сына Церкви, но просто не мог оставаться дальше среди этой толпы.

Улица встретила его долгожданной тенью и манящим журчанием тоненькой струйки воды, льющейся из пасти позеленелого бронзового льва. С площади несся нестройный, но на редкость единодушный хор, распевающий «Gloria», которому в иное время он с удовольствием бы подпел.

— С непривычки здешние края кажутся просто наказанием, — сочувственно проговорили рядом. — Но потом привыкаешь.

Гай поднял глаза и без малейшего удивления обнаружил рядом мистрисс Изабель. Выглядела девушка слегка встревоженной.

— Все разбежались, — кратко объяснила она отсутствие своих спутников. — Я стояла поблизости от вас, подумала, что вам не слишком хорошо и пошла следом. Если мешаю, скажите, и я избавлю вас от своего присутствия.

— Вы не боитесь ходить одна? — Гай начал приходить в себя.

— Я не впервые в этом городе, — Изабель упрямо наклонила голову с парой уложенных в виде ручек амфоры темно-рыжих кос. — И знаю, каковы местные порядки. Не беспокойтесь, мне ничто не угрожает. Кроме того, сегодня праздник, когда прекращаются любые распри.

Она отступила на пару шагов, критически обозрела ноттингамца и заключила:

— Вам уже лучше, мессир? Послушайте доброго совета: если ищете тишины — не суйтесь в кварталы у подножия холмов, там даже в святые дни небезопасно.

— Подождите! — окликнул неспешно удалявшуюся девушку сэр Гисборн. — Вы возвращаетесь на площадь или куда-то уходите? Если да, то разрешите хотя бы проводить вас.

— Я собиралась навестить кое-кого из знакомых, — после мгновенного замешательства ответила Изабель. — Они живут недалеко отсюда и я вполне могу дойти сама, но если вам угодно…

— Вы рискуете оказаться перед запертым дверями, — сказал Гай. — Неужели ваши друзья не посещают праздники?

— Кто-нибудь обязательно останется дома, — еле заметно и грустно улыбнулась девушка. — В конце концов, я не рассчитываю заводить долгий разговор, просто хочу сообщить, что добралась и хотела бы устроиться у них на зиму. И еще мне нужно как можно быстрее отыскать кого-нибудь из Риккарди — их золото скоро начнет обжигать мне руки. Я уже не могу думать ни о чем, кроме этих проклятых мешков!

— Они, наверное, будут вам очень благодарны? — предположил сэр Гисборн. Изабель коротко хмыкнула:

— Пятнадцатая доля в возможных общих делах. Или двенадцатая — если мой собеседник будет в хорошем настроении, а я смогу убедить его в своей несомненной полезности. Не удивляйтесь, мессир Гай, благодарность торговцев чаще всего выражается в том, что способно приносить доход. Вы по-прежнему уверены, что ничего не хотите за свои труды?

Они остановились на углу перекрестка, пропуская маленькую, но на редкость шумную процессию, и сэр Гисборн после краткого размышления отрицательно мотнул головой:

— Это был наш долг, мистрисс Уэстмор. Кстати, почему вы собираетесь взвалить на себя все грядущие хлопоты? Разве ваш друг Франческо уезжает?

— Он думает, что нет, а я считаю, что да, — маловразумительно отозвалась девушка. — Я бы предпочла, чтобы он уехал и как можно скорее. Ему не стоит задерживаться в этом городе. Пусть едет домой или… — она не договорила.

— Почему? — искреннее удивился Гай. За время пути у него сложилось твердое впечатление, что эту парочку не только не разольешь водой, но не растащишь даже упряжкой тяжеловозов. И вдруг мистрисс Изабель заявляет, что горит желанием расстаться со своим единственным попутчиком и надежным другом!