Творцы апокрифов - Страница 80

— Мы, разумеется, — сэр Гисборн решил закрепить достигнутый успех. — А чтобы вы не испытывали сомнения в наших словах… — он снова полез в кошель, краем глаза заметив ободряющий кивок Дугала, и мысленно похвалив себя за вовремя принятое решение сделать маленький шажок навстречу собеседникам.

Они обдумали все заранее, во время ночевки в Алье, когда Мак-Лауд предложил снова вскрыть один из сундуков, выбрать письмо, содержащее побольше ценных сведений, и вручить его противной стороне, подтвердив тем, что архив имеется на самом деле. Рыться в бумагах выпало безотказному Франческо, прокорпевшему над ворохом свитков до глубокой ночи. Смотревшему на его работу Гаю пришлось согласиться с тем, что ремесло торговца ничуть не легче прочих, а мессир Бернардоне начал пространно жаловаться на судьбу, настойчиво возвращавшую его к тому, от чего он пытался бежать — к банковским книгам, денежным расчетам и мудреным понятиям вроде debeto, rimborso, deposito, казавшимся господам рыцарям чем-то наподобие каббалистических заклинаний. Наконец, Франческо отложил в сторону четыре листа, пробормотал, будто эти послания кажутся ему наиболее подходящими, зевнул и улегся спать прямо за столом, положив голову на крышку черного сундучка.

Желтоватый пергамент, исчерченный рядами черных строчек, перешел из рук в руки. Владельца замка, похоже, настиг старческий порок дальнозоркости, и он удерживал лист как можно дальше, прищуренными глазами разглядывая слова и цифры. Сына бумага почти не заинтересовала — мельком покосившись на нее, он перенес свое внимание на черную статую в нише. Сэр Гисборн подумал, что Рамон де Транкавель обладает весьма неуравновешенным характером, делающим его опасным противником в любого рода поединках, как словесных, так и с применением оружия. От таких никогда не знаешь, чего ожидать. К подобным людям относился и Мак-Лауд, однако странности компаньона стали для Гая вполне привычными.

— Весьма любопытно, — вынес свое решение мессир Бертран, положив пергамент перед собой. — Однако я вижу только disjecta membra некоего целого. Где остальное?

— Это все, что мы можем предложить, — вежливо, но непреклонно отрезал Дугал, и уточнил: — Как знать, вдруг после разговора с мистрисс Изабель к этому клочку телячьей шкуры добавятся его собратья?

— Спуститесь вниз, пересечете верхний двор, увидите дверь, выкрашенную в синий цвет, с молотком в виде львиной головы, — Рамон щелкнул статую по носу и круто развернулся на каблуках. — Столь дорогая вам особа проживает именно там. Полагаю, завтра мы продолжим нашу занимательную беседу? — он сопроводил свой вопрос ослепительной улыбкой, за блеском которой Гаю померещилось нечто иное, зыбкое, как отражение луны в заросшем ряской бездонном омуте. — Кстати, нынешним вечером моя жена устраивает небольшой quodlibet, и мы будем рады видеть вас. Вас всех, — он выделил это слово голосом. — Вместе с мадам Изабеллой… и вашим спутником. Мне сказали, он trobaro, певец?

— В какой-то мере да, — осторожно ответил Гай.

— Тогда не позабудьте захватить его с собой, — не попросил, а скорее распорядился наследник семейства, небрежно пояснив: — Здешняя жизнь больше смахивает на размеренное бытие военного гарнизона, и наши дамы скучают без развлечений. Мы собираемся после заката солнца, в этой башне, в нижнем этаже — там побольше места и тепло.

— Благодарим и придем, — кивнул сэр Гисборн, присвоив себе право говорить от лица своих компаньонов, и поднялся со скамьи, здраво рассудив, что встреча — удавшаяся или нет — подошла к концу. Надо полагать, на вечеринке их представят остальным членам фамилии де Транкавель, можно будет раззнакомиться с хозяевами Ренна поближе, и украдкой выслушать новости Франческо — наверняка за время их отсутствия он сумел набрать изрядное количество местных сплетен.

Мак-Лауд, словно не замечая, что его напарник начинает выбираться из-за стола, продолжал сидеть, изучая переплетения темно-красных и золотистых нитей скатерти. Гай поневоле встревожился: такая вот задумчивость обычно не предвещала ничего хорошего. Спустя миг его подозрения оправдались — Дугал поднял голову и как ни в чем не бывало отчетливо произнес:

— Да, чуть не забыл. Нас просили узнать, все ли благополучно с lapis exillis.

— Кто просил? — вот теперь в голосе де Транкавеля-старшего прорезалась тревога, зато младший с совершенно равнодушным видом пожал плечами, проворчав:

— Что ему сделается…

— Тот, кто заинтересован в вашем успехе, — многозначительно ответил Мак-Лауд, и Гаю захотелось крикнуть: «Замолчи! Не дразни их!». Он не понимал, о чем идет речь, догадываясь, что компаньон отвечает наобум, только благодаря удивительному стечению обстоятельств удерживаясь на тонкой грани между правдой и обманом.

— Да? — недоверчиво переспросил мессир Бертран, явно намереваясь что-то уточнить, но сын перебил его:

— Думаю, не случится большого вреда, если они взглянут, как продвигается работа. Сегодня уже не успеете — там все заперто на ночь. Приходите завтра после полудня. Старик, разумеется, поднимет крик, но вы не обращайте внимания, сошлитесь на меня, — он вдруг резко наклонился вперед, опираясь обеими руками о столешницу, мгновение пристально разглядывал опешивших компаньонов (Гаю снова привиделось гибельное, влекущее мерцание, некая скрытая, неустанно расширяющаяся червоточина) и еле слышно осведомился: — Там… там готовятся?

— Вовсю, — тоже шепотом откликнулся Дугал.

— Почему вы сразу не сказали? — требовательно повысил голос Рамон.